Затянувшийся полет. Книга вторая - Страница 28

Так как заданий из штаба фронта, по причине плохой погоды, по прежнему не поступало, комполка вернулся к своей прежней идее нанести ответный «визит вежливости» на аэродром противника. Для этого было бы достаточно часового «окна» в сильных снегопадах, досаждавших в последние дни. Такие «окна» время от времени случались, но загвоздка состояла в том, что точное местоположение вражеского аэродрома не было известно.

Однажды после обеда он распинал привычно прилегшего было отдохнуть Гроховского:

- Вставай, орел, расправляй крылышки. Сейчас полетим!

- Куда? Да еще и в такую погоду? — слегка оживился тот.

- На разведку! Надо бы найти вражеское гнездо.

- Кто полетит?

- Вдвоем и полетим! Кто еще имеет опыт полетов в облачности? Зачем рисковать недостаточно подготовленными пилотами?

Облачность стояла не сплошная, а с небольшими разрывами. Этим и решил воспользоваться Андрей — в такую погоду все равно никто не летает, ни наши, ни немцы, но попробовать пробраться к линии фронта в промежутках между густыми белыми кучами, заполонившими небо — можно. Для тех, кто умеет, в случае необходимости, пилотировать по приборам. Сдавших, еще до войны, зачет по «слепому» полету в полку насчитывалось трое, включая Гроховского. Поэтому, садясь в кабину, Воронов был спокоен за своего ведомого.

Линию фронта пересекли скрытно, пользуясь известным приемом — летя по самой кромке нижней границы облачности и изредка ныряя на пару десятков метров ниже, чтобы свериться с наземными ориентирами. При этом друг друга они могли видеть в еще не совсем плотной приграничной дымке, несмотря на то, что пришлось несколько увеличить дистанцию между самолетами из–за сильной болтанки. Так что вражеские зенитчики на их пролет никак не отреагировали.

Пользуясь в качестве ориентиров сначала небольшой речкой, а потом — железнодорожной веткой, вышли в район предполагаемого местонахождения вражеского аэродрома. Теперь предстояло как–нибудь его обнаружить. Задача непростая — маскироваться немцы умели и любили, а то, что аэродром был не стационарный — еще больше ее усложняло. Поэтому Андрей, осмотревшись и выбрав наиболее подозрительные участки леса, имевшие неподалеку характерные просеки, вынырнул из облачности и пошел змейкой над самыми верхушками деревьев, пытаясь высмотреть замаскированную технику. Его ведомый, по предварительной договоренности, остался в облаках, наблюдая за происходящим. Если бы нервы у немецких зенитчиков, прикрывающих аэродром, не выдержали и те стали обстреливать машину командира полка, нагло реющего над охраняемым объектом, то Паша мог точно засечь их местоположение.

Шли минуты, но результата не было. Ничего обнаружить не получалось и нервы у вражеских зенитчиков тоже оказались в полном порядке — ни одного выстрела с земли не прозвучало. Андрей спускался к самой поверхности, но без толку. Потом они поменялись с Гроховским и тот, в свою очередь, минут пять бороздил весь подозрительный район на бреющем. С таким же успехом. Стрелка топливометра неумолимо ползла влево и резерв времени истекал. Еще немного — и нужно лететь домой, иначе не хватит бензина на обратный путь.

Они вновь поменялись ролями. Паша ушел в облако, а Андрей решительно направил нос самолета на опушку одной из полянок, которую он сам бы выбрал в качестве аэродрома. «Придется блефовать!» — зло бросил он в рацию, наплевав на ненужный уже режим радиомолчания. Прицелился в подозрительный кустик и открыл огонь из пушек. Около деревьев заплясали снежные фонтанчики попаданий. Самолет вышел из пике, но никакой реакции с земли не последовало. «Неужели здесь действительно пусто?» — разочарованно подумал Воронов, заходя, тем не менее, в повторную атаку. Очередь. Выход из пике и внезапно лес оживает: к самолету потянулись разноцветные трассеры. Есть! Немцы купились, решив, что русский разведчик действительно что–то разглядел на земле. И теперь нельзя дать ему уйти к себе с ценной информацией.

Надо сказать, что вражеские зенитчики едва не достигли цели. Снаряды их мелкокалиберных пушек проносились в опасной близости от самолета. Летчику пришлось, собрав все силы, пару десятков секунд крутить энергичный противозенитный маневр — размашистую вертикальную змейку. Наводчики зениток не успевали сопровождать стволами своих орудий стремительно мечущийся вверх–вниз силуэт противника. Когда Воронов, наконец, удалился достаточно, чтобы спустившись к самой земле, выйти из сектора обстрела вражеских зениток, из его белья модно было выжать, пожалуй, пару литров пота — уклонение от десятков смертоносных трасс потребовало приложения огромных усилий.

- Ну, хоть не зря я сейчас метался, как угорелый? — осведомился он у своего ведомого, немного отдышавшись.

- Не зря, командир! Я отметил положение всех огневых точек, теперь можно прикинуть, где у них там стоянки и все остальное…

Откладывать в долгий ящик налет на аэродром не стоило, поэтому после посадки Воронов, справившись у метеорологов, собрал в штабе командиров эскадрилий на краткое совещание. Погода по–прежнему была на грани летной, да и дело уже шло к вечеру, так что о вылете всеми силами полка речи даже не шло. Решили выделить от каждой эскадрильи по две–три опытные и слетанные пары, чтобы уменьшить риск.

И вновь закружились белые вихри за взлетающими самолетами, уходившими в сумрачное зимнее небо. Всего, вместе с комполка и его воспрянувшим духом после удачной разведки ведомым, в ударной группе набралось двенадцать машин. Группу прикрытия решили на этот раз не выделять — погодные условия исключали присутствие противника в воздухе. Так что все самолеты несли на подкрыльевых держателях по две пятидесятикилограммовые осколочные бомбы. Из–за низкой облачности бросать их предстояло с бреющего, поэтому, чтобы не подорваться на собственной же бомбе, установили замедлители взрывателей на четыре секунды. Этой задержки вполне достаточно для удаления на безопасное расстояние.